Биография
место рождения: один из беднейших кварталов Лондона, практически трущобы не так далеко от какой-то весьма вонючей фабрики, улочка под названием «Паучий тупик».
ближайшие родственники: Северус сирота, его мать и отец погибли, других родственников старшего поколения он не знает. Однако у Снейпа есть кузина, Вивиана Снейп. Она француженка. С ней Северус поддерживает активнейшую связь с помощью писем, но не позволяет себе путешествовать к ней даже с помощью сети летучего пороха. Боится, что о сестре узнают его милейшие «подопытные мышки» с чёрными метками на руках.
основные факты из биографии:
«Здравствуй, Лили! Знаешь, я никогда не рассказывал тебе о своей жизни… Хочешь, расскажу сейчас? Ха, какой глупый вопрос, правда? Я ведь никогда не решусь отправить тебе это письмо. С моим ужасным почерком. Эту дешёвую сероватую бумагу, к которой прикасались мои грубые руки. Я никогда не позволю, Лили, чтобы к этой бумаге прикасались твои пальцы, твои тёплые и красивые пальцы. Знаешь, Лили, я часто пишу тебе письма. Это что-то вроде дневника, ведь вести дневник по-настоящему как-то женственно, а вот письма… Это романтично. Правда ведь, Лилз?
Так вот, о моей жизни.
Я родился девятого января. Отвратительный был день, наверное, а отец в честь этого, ха-ха, события, устроил пьянку. Я в этом на сто процентов уверен. Знаешь, Лили, я никогда не видел этого человека трезвым, всегда немного навеселе… Ох, чёрт, как же я ненавидел его, ты бы знала! Как я сейчас его ненавижу! Эту испитую распухшую физиономию, и эти кулаки, эти тяжёлые кулаки, чтобы они треснули надвое!!! Ненавижу, ненави…», - дальше было тщательно зачёркнуто неровными линиями, упало несколько капель венозной крови. Видимо, у Северуса он напряжения пошла кровь носом.
«Прости. Я слишком экспрессивен? Я тебя напугал? Прости, прости, прости. Я виноват. Не будем о семье, ладно? Для меня это больная тема. Моя мать хрупкая и набожная женщина, а отец – исчадие ада. Ангел и демон. Ха, Лили, тогда кто же я, как ты считаешь? Полукровка… Нелепое создание на тоненьких жилистых ножках в потрёпанной блузе и с сальными волосами. За эти «красивости», да ещё и за постоянный насморк – в моём доме постоянно дует, да и авитаминоз от недоедания… - меня мигом наградили сотней прозвищ наши Лондонские мальчишки со двора. Я ненавижу их за это.
Так, стоп.
Наверное, в моём письме слишком много слова «ненавижу». Прости, я не хотел задеть тебя этим. Я ведь знаю, Лилз, ты пацифистка, а я… Чёрт, какой же я нелепый рядом с тобой. Belle. Ты – Belle, ты Эсмеральда, а я… А я буду Фролло. Квазимодо мне что-то совсем не импонирует.
Так вот.
Меня постоянно задирали. И знаешь, мне бы унизиться, мне бы прогнуться… Может, они бы меня и оставили. Но нет. Я молчал, иногда язвительно огрызался. Я ведь много читаю, Лили, язык у меня подвешен превосходно! В том числе, и в таких случаях. Я молчал, огрызался… И всегда держал спину прямо. Нет, не в прямом смысле – с моим книжно-червяковым образом жизни я, скорее всего, заработаю себе в будущем искривление позвоночника. Но внутренне во мне были натянуты стальные струны, от ключиц до щиколоток. И мальчишки, эти жестокие и проницательные дети, чувствовали во мне это, понимаешь? И их это злило. Они хотели сломать меня… Не удастся. И новым, новым стимулом для того, чтобы не сломаться, стало сначала известие о том, что моя мать волшебница, а затем – знакомство с тобой.
Моя мать много рассказывала мне о Хогвартсе. Это просто сказочное место, Лили, поверь мне! Великолепный замок с дружелюбными привидениями, живыми портретами и добрым кудесником с чудесной бородой и нежными голубыми глазами во главе. Он немного чудак, немного кардинал… Ты знаешь, что такое кардинал? Это глава церкви. Интересно, какой у этих волшебников Бог? Наверняка совсем иной, чем у этих глупых мальчишек.
Моя мать со временем были лишена волшебного дара, так она сказала. Потому, что отец загнобил её!», - дальше несколько слов снова были яростно зачёркнуты. Очевидно, из Северуса снова выплеснулась слепящей яростью ненависть. – «Но она рассказывала об этом… О волшебстве. О том, как вещи и люди повинуются одному только мановению волшебной палочки. Я хочу себе это. Палочку. Я буду извлекать из неё букеты орхидей для тебя, а мальчишек, которые гнобят, наказывать. Больно и унизительно, вот.
…Скоро я познакомился с тобой… Лили, милая моя, Рыжик мой… Я… Я наблюдаю за тобой, как голодный волчонок за добычей. Или нет. За огнём. Который и любишь, страстно любишь, и к которому боишься подойти. Огонь – это твои волосы, вся ты! Как поздно я понял, что ты это не огонь вовсе, а солнце. Сколько дней было упущено по моей глупости, матерь божья! Я идиот.
Лили, скоро мы поедем в Хогвартс… Я тебе всё там расскажу, покажу, да и сам изучу, если на то пошло. Мы будем счастливы. Да, Лили?»

«Лили… Здравствуй.
Я уже на четвертом курсе. МЫ уже на четвертом курсе. Знаешь, сначала я не верил в то, что МЫ всё ещё именно МЫ. Ты так смотрела на меня, когда я уходил к столу Слизерина… Но, Лили, это неправда – то, что (тут поверх строк была написана какая-то формула, очевидно, из зельеварения) рассказывают об этом факультете! Никакие мы не змеи. То есть, на нашем гербе, конечно, змея изображена, от этого никуда не денешься, но люди здесь хорошие. Серьёзно. (снова формула, несколько раз исправленная, видимо, Северус записывал по наитию, экспромтом) Они прохладные, они настороженные, они отстранённые немного, но они очень хорошие, слышишь?.. Один из них, Люциус, начинает обучать меня какой-то другой магии – Тёмной. Сначала я злился, потому, что он отвлекал меня от зелий (у нас с тобой это получается лучше всех в Хогвартсе. (новая формула, а затем несколько коротких слов жирными буквами. Заклинание?) Я так горжусь тобой. Нет, правда, я не вру), но потом проникся… Он так интересно рассказывает. Он говорит о том, что магглы должны исчезнуть с лица земли, что миром должны править волшебники – такие, как мы с тобой. Представляешь? Никаких задиристых глупых мальчишек вроде тех, что унижали меня дома, никаких Маро (тут снова какое-то слово) дёров… Ах, да, эти Мародёры. Ненавижу их! И что ты нашла в этом Джеймсе Поттере? Ты слишком часто о нём говоришь. Ха, девчонка, что с тебя взять.
Ой.
Не обижайся, Лилз, ты же знаешь, я считаю тебя самой умной девушкой на свете. Я просто так… Просто… Я ревную. Ой. Ну, опять я говорю не то, что нужно! Что со мной такое-то сегодня?..
Так вот. Никаких Мародёров, никаких глупых мальчишек, никаких отцов-алкоголиков… Разве это не Рай, Лили? Рай для нас?
А ещё я хочу отомстить. Потому, что то, о чём говорит Люциус – это слишком долго, слишком. Я хочу прямо здесь, прямо сейчас. Но выйти с этими Мародёрами с голыми руками и с одной только школьной программой нельзя. Их четверо, я один… Мне не сладить. Я придумываю заклинания, Лилз. Заклинания, против которых они не смогут устоять. МОИ заклинания.
Пожелай мне удачи в будущем, ладно?
Сев.
P.S. Люц назвал меня «принцем-полукровкой». Мне нравится. Я – Принц. Принц-Зельевар, как тебе?».

«Лили, прости, прости, прости меня!
Я… Я не хотел этого говорить, слышишь?! Ты для меня самая лучшая девушка на свете, ты НЕ ГРЯЗНОКРОВКА! То есть, ты, конечно, грязнокровка… но не в этом смысле, слышишь?! Тёмные искусства тут не причём, они просто утоляют мою тягу к знаниям, больше ничего! Лили!», - дальше снова багровые капли крови и чернил, видимо, у Северуса пошла кровь носом и дрожала рука с пером. – «Я просто… Я так злился на них! Я всё ещё злюсь на Поттера. И я ВСЕГДА буду на него злиться. Почему? Потому, что он, во-первых, заставил меня быть себе обязанным из-за того происшествия с Люпином. И… И… Я ревную, твою мать, Эванс, я РЕВНУЮ!
У меня такое чувство, что ты хочешь от меня отвязаться поскорее. И ищешь для этого любые способы. И то происшествие перед озером… С этим заклинанием… Это только повод.
Так, стоп. Заклинание?
Эванс, это МОЁ заклинание! Моё! Откуда он знает, если я никому, кроме тебя, не говорил? Лили?..
Лили, ты меня предала?
ЗА ЧТО?», - и снова капли крови.

«Здравствуй, Эванс. Нет. Здравствуй, Лили. Чёрт, Лили… Я не могу без тебя. Слышишь? Не – мо – гу. Да, ты меня предала, предала, но после того, как я потерял единственного человека, который верил мне и в меня… Мне так тяжело без тебя, Лили.
Я окончил Хогвартс и сразу же вступил в ряды пожирателей смерти. А куда мне ещё, спрашивается, можно было идти? В Орден? К Мародёрам? Нет. Домой? Снова нет – мать и отец погибли (мать отец забил насмерть, а сам свалился в Темзу, будучи пьяным вусмерть), а находиться там нет у меня воли. А тут ещё Люциус, который оставался моим верным другом на протяжении всей школы, просто позвал меня с собой – нежно даже как-то, по-братски, ласково. И я поддался. И так легко покупаюсь, Лили, на самом деле. Продаюсь за ласку и теплоту, как последняя шлюха.
Лорд приблизил меня к себе, Лили. Ему понравились мои успехи в зельеварении (я яростно изучаю эту дисциплину, находя в этом определённое успокоение), а вот Он мне нравиться совсем перестал. Он слишком жесток и слишком эмоционален. Он по-своему гениален, но это перечеркивают его яростные порывы. Он глуп в такие минуты. Жаль, что манипулировать им – это слишком большой риск, АК», - видимо, тут имелось в виду «Авада Кедавра», - или «К», - «Круцио»?, - «заработать – легче лёгкого. Иначе я бы попытался.
Северус.
P.S. Я нашёл у матери в шкатулке какой-то адрес. Кажется, это в Париже… И, кажется, судя по короткому письму матери, это моя кузина, некая Вивиана. Ей 15 лет. Хочу написать ей… Всё-таки родственная душа.»

«Лили, я последняя сволочь, трус и предатель. Я рассказал Лорду о пророчестве, и он решил, что угроза ему – ТВОЙ СЫН! Я приходил к тебе, я молил тебя сбежать, я чуть ли не на коленях ползал! Ты не поняла. Ты ушла к Поттеру. И у тебя снова был живот, живот беременной женщины… Четверное убийство совершит Лорд через пару дней. Мне нужно что-то делать. СРОЧНО.
Я отправлюсь к Дамблдору. Этот добрый кудесник примет меня, обязательно примет… Знаешь, Лили, даже глупо что во мне до сих пор осталась слепая вера в этого человека, в то, что если он всё ещё предлагает мне эти свои лимонные дольки, то всё в порядке, всё будет хорошо. Кто-то утешает себя тем, что рассвет настанет и без нас, а я – тем, что жив Альбус Дамблдор. Я идиот, да, Лили?».

Следующее письмо было написано спустя несколько лет.
«Здравствуй… Здравствуй, Лили.
Я сумасшедший, наверное. Я пишу тебе на тот свет. Пишу, складываю письмо журавликом и бросаю в окно, может, долетит до того облака, на котором теперь живёшь ты. Лили, я не уберёг тебя. Ты мертва, Лили Эванс-Поттер. Мертва окончательно, бесповоротно… А твой сын жив. Живёт у твоей сестры и ему там… Несладко. Прости, что не соврал, но ТЕБЕ я не смогу лгать даже если тебя больше нет.
Хочешь знать, что со мной произошло за эти годы?
Ну, во-первых, я переметнулся на сторону Дамблдора. Но и Пожирателей не бросил. Нет, я не страдаю раздвоением личности. Вернее, страдаю, но по собственной воле. Я двойной агент, узнаю информацию о Пожирателях и передаю её Альбусу, и наоборот. Попутно я работаю преподавателем зелий в школе, так, как мы с тобой мечтали, помнишь?.. Только вот рыжей ассистентки у меня нет. И я не могу видеть рыжих с момента твоей гибели. Ох, как меня раздражают юные Уизли, ты бы знала. Чарли и Билл их зовут, толковые парнишки, но… РЫЖИЕ. Точь-в-точь, как ты. Точно такого же оттенка.
Знаешь, у меня внутри всё выжжено. Я чувствую себя монстром. Или нет. Я ничего не чувствую. Так, тело… Мешок внутренностей и костей. Даже медициной увлёкся недавно, чтобы хоть что-то в своём теле ощущать. Оживаю я только общаясь с Альбусом, мы очень сблизились за последние несколько лет, а ещё… Во время переписки с Вивианой. С той моей кузиной, помнишь?.. Она стала моим глотком света во мраке. Такая живая, ребячливая. Я не прощу себе, если с ней что-то случится. Никогда.
А ты… Ты спи спокойно, Лили. Тебе больше не нужно светить. Разве что по-настоящему… На небе.
Лети, журавлик. Не споткнись о солнечные лучи».

«Лили.
У него твои глаза.
Твои зелёные глаза.
Ненавижу его. Ненавижу. И любому пасть разорву. За эти самые глаза. За твои глаза. Чёрт, почему у него не твоя душа?! За что мне такая жестокая насмешка?! На теле Джеймса Поттера – глаза Лили Эванс!
О, господи… Пойду, выпью виски. Пристрастился я к нему в последнее время. Непростительно. Ну да мне можно, от нервов же…».

«Мисс Эванс, позвольте предоставить вам отчёт за последние несколько лет!», - несмотря на саркастический тон, строчки дрожащие, неровные. Видимо, у Снейпа дрожали руки.
«В первый год обучения Ваш сын встретился с самим Лордом. Ах, какая честь. Чуть не погиб, но мы с Альбусом вытянули его.
Во второй год обучения Ваш сын обнаружил в себе способности змееуста, отправил в больницу Святого Мунго нашего преподавателя Тёмных искусств (хоть что-то полезное) и открыл Тайную Комнату. Талантливый мальчик.
В третий год яростно защищал незабвенного Сириуса Блэка, чтоб ему голову о стену размозжить. Спас-таки, чтоб его. Главное, чтобы Поттер не узнал о моих школьных… О моей школьной репутации. Надо будет поговорить с Блэком, хотя разве он меня послушает… Пфф.
В четвертый год возродился Волан-де-Морт, и опять-таки не без помощи Вашего сыночка.
В пятый год он узнал о пророчестве и по его вине погиб его же крёстный. Славный, славный мальчик. Знаешь, я даже сочувствую ему, столько всего на него свалилось... Ну да ладно. Что-то я расчувствовался.
В шестой… Ох, шестой – отдельная тема. Ваш сын узнал о крестражах. Я – убил Альбуса. Да, я убил Альбуса. По его же просьбе, ибо директор наш был на последнем издыхании.
Честно тебе скажу, Лили… Я скучаю по его «Лимонную дольку, Северус?».
Атмосфера Хогвартса меня угнетает. Я стал директором. Самым ненавистным, наверное, за всю историю директором Хогвартса. Меня дырявит взглядом каждый, встреченный в коридоре ученик. Учителя ещё нормально, они мои коллеги и знают меня лучше учеников, да и о двойном агентстве тоже некоторые осведомлены… Ну да неважно.
Тяжело мне, Лилз. Тяжело. Только сигареты, да вискарь дорогущий и спасает немного. И книга. И Вивиана моя дорогая. Что бы я делал без неё – не знаю».